Жизнь. С малыми силами за большие дела.

В 1934 году Группа никеля начала работы по своему прямо­му назначению и вскоре превратилась в Мекку для всех со­ветских специалистов, причастных к делу комплексного исполь­зования никеле-медно-кобальто-платиноидных руд Советского Заполярья. Выражаясь современной терминологией Группу эту следовало бы назвать головной и ведущей в этой области.

В рамках воспоминаний нет ни возможности, ни необходи­мости останавливаться на изложении существа наших трудов. Общеизвестно, что они послужили основой проектирования, строительства и пуска комбината Североникель, а затем были  широко использованы при создании Норильского комбината.

С понятным волнением Михаил Владимирович и Георгий Ива­нович плавили первые переданные вам мончевские концентраты. Тщательно и всесторонне изучались последующие переделы –  выплавка и разделение металлов файнштейна, получение анодов, электролиз никеля и меди. Один за другим включали в эти исследования члены нашей ассоциации. И, если в 1930 году руководимая А.Е.Ферсманом комплексная экспедиция Академии наук СССР впервые обнаружила пирротин на террасе Нюдуайвенч и вкрапленность сульфидов в пласте горы Сопчуайвенч, то уже в августе 1934 года в Горном институте из этого сырья были получены первые электролитные никель и медь, и констатиро­вано наличие платиновых металлов. Такими темпами можно гор­диться даже в наши дни.

Мы, ленинградцы, хорошо знали, что Киров горячий патриот советского Заполярья в недрах которого, по гениальному пред­видению Ломоносова, “пространно и богато царствует натура.” Несмотря на свою исключительную загруженность Сергей Миро­нович систематически знакомился с проблемой Кольского ни­келя, интересовался ходом разведочных работ и результатами наших исследований. Работавший же при Ленинградском облис­полкоме Карело-Мурманский комитет, возглавляемый старым большевиком, суровым на вид, но неизменно благожелательным А.И.Мильнером, – оперативно готовил для Кирова соответ­ствующую объективную информацию. С этим комитетом Группа никеля поддерживала повседневную связь.

В то время Наркомтяжпром не уделял еще надлежащего вни­мания сульфидному никелю Монче-тундры, ориентируясь в ос­новном на окисленные руды Урала. И Киров требовал у нас данные об экономике и схемах передела тех и других руд.

В сентябре 1934 года Горный институт передал Сергею Ми­роновичу первые Кольские никель и медь, полученные опытной металлургической станцией института. Вместе с тем, подво­дя итоги нашим работам, мы в числе прочего писали Кирову: “Кольские месторождения должны стать базой первого в Союзе никелевого завода на сульфидных рудах, первого в Ленинград­ской области завода цветных металлов.”

Академик П.Л.Капица как-то сказал, что научная истина всегда пробьет себе путь в жизнь, но сделать этот путь ско­рым и более прямым зависит от людей, а не от истины.

Импульс наш оказался более чем своевременным: прошло немного дней и последовало правительственное решение об использовании никелевых богатств земли лопской. Если ранее Кольским никелем занимался приватно трест Апатит, то те­перь он обрел все права гражданства и настоящего хозяина – комбинат Североникель. Появление же в соответствующих ти­тулах специальной строчки финансирования подвело материаль­ную базу под создание форпоста советской цветной металлургии, на крайнем северо-западе.