Жизнь. Эпопея “остепенения”
В один из последних дней декабря я получил телеграмму ученого секретаря Высшей аттестационной комиссии Романовского извещавшую об утверждении в ученой степени доктора. Но об этом расскажу, пожалуй, несколько подробно.
В июне 1936 года меня утвердили в должности доцента кафедры обогащения полезных ископаемых и примерно тогда же по совокупности работ представили к степени кандидата технических наук. В начале 1937 года в связи с выявившимися обстоятельствами” институт отказался от своего представления, но, после решения о публикации трудов Группы никеля, вновь возобновил его. В результате в июне 1938 года волею судеб и без каких-либо телодвижений с моей стороны я стал кандидатом технических наук.
Осенью 1939 года меня как-то опросили в парткоме – собираюсь ли я писать докторскую диссертацию. Я рассмеялся и ответил, что у меня нет необходимой для этого сивой бороды.
“В том то все и дело – отозвался секретарь парткома Трусов (1930) Сейчас докторские диссертации защищают
шестидесятилетние и иже с ними, а попытки снижения возрастного ценза – скажем на полтора-два десятка лет – встречаются крайне настороженно. Нужен пример, да такой, чтобы следуя ему без страха ж сомненья млн другие. Тебе и книги в руки.”
Идея Трусова мне импонировала. Но если из основный работников ЛГИ в тот момент я, пожалуй, был действительно наиболее подходящей фигурой, то в непосредственной близости к нам на ниве науки усердно и успешно подвизались нами питомцы, имевшие неоспоримые данные, чтобы предстать перед суровым и нелицеприятным Ученым советом ЛГИ. Представлялось очевидным, что в плане задачи, поставленной парткомам, групповой дебют был бы неизмеримо более действенным. И, уже по собственному побуждению, я предложил Ивану Николаевичу Масленицкому и Виталию Владимировичу Доливо-Добровольскому совместный штурм Олимпа.
Предложение мое было принято. Обсудив состояние наших дел мы пришли к заключению, что каждый из нас, работая “без отрыва от производства”, имеет возможность преобразовать свои материалы в диссертацию в течение, примерно, полугола.
К сожалению, осуществить одновременную защиту трех “молодежных” докторских диссертаций – не удалось: Иван Николаевич дебютировал перед самой войной, Виталий Владимирович – после войны, а в 1940 году мне пришлось выступать в одиночку.
Представленная иною работа именовалась: “Создание молибденовой промышленности на базе бедного сырья”; фактически содержание ее было существенно мире и, охватывая в порядке примера проблемы извлечения никеля, кобальта я ванадия из бедных руд, позволяла сделать и обосновать выводы широкого плава.
В моем диссертационном деле оказалась сугубо положительная характеристика. В связи с этим любопытна эволюция характеристик выдававшихся мне в эти годы. Документы 1936-го, 1938-го и 1940-го годов содержат положительную оценку – научной деятельности: “Отличный организатор”. “Создал в институте Группу никеля, выполняющую при его непосредственном руководстве и участии ряд работ оборонного значения”. “Ряд научно-исследовательских работ по никелю, кабальту, молибдену и других положены в основу строительства новых предприятий оборонной промышленности”. “На базе проведенных Группой работ и при деятельной участии Н.С.Грейвера в институте создана специальность цветных металлов”. Лучшего и желать нельзя.
Характеристикой за 1937-ой год я не располагав, но в свете сказанного выше не трудно представить, что тогда обо мне писалось совсем иное. Впрочем и характеристики за три четных года тоже имеют свои нюансы.
1936 год, и.о.директора – Герман, секретарь парткома – Трусов. “Тов.Грейвер всегда с сочувствием относится к общественной жизни института и принимает деятельное участие в мобилизации Группы на все мероприятия общественных организаций.” “Единственным недостатком работы Грейвера – следует считать часто проявляемую горячность, вытекающую, правда, из его большой заинтересованности в работе.” Верно сказано не иначе как сам Петр Димитриевич писал.
1938 год, и.о.директора – Герман, предместкома – Сольдау. ’’Участвует и содействует отдельным мероприятиям общественно-политической жизни института, но не проявляет активной личной инициативы.” Могу сказать только одно: было время, когда “безинициативность” представлялась неизмеримо порядочнее, чей проявление неумеренной инициативы.
1940 год, директор Емельянов, секретарь парткома Трусов предместкома Мухин. “Активно участвует и содействует всем мероприятиям общественно-политической жизни института. “Единственный отличник среди профессорско-преподавательского персонала института.” Сильно сказано, но право я к этому непричастен.
Защита диссертации состоялась 28 июня. Официальными оппонентами были профессора Андреев С.Е., Антипин П.Ф. и Асеев Н.П. — по нынешним временам остряки непременно назвали бы ее “операция ЗА.” Дополнительные отзывы прислали академики Н.С.Курнаков и А.Е. Ферсман. Результаты голосования: за – 34, против – нет, воздержавшееся – 2.
В тот же день блистательно защищал кандидатскую диссертацию Петр Димитриевич Трусов.
Вечером, в Мельничном Ручье, где отдыхала семья, я поведал ничего не подозревавшей Белле Семеновне свою диссертационную эпопею до того молчал, не хотел волновать.
Я уже писал о поступившей на Южуралникель телеграмме ученого секретаря ВАК`а Романовского. Само собой разумеется, что появление нового доктора было тотчас же тепло отпраздновало в кругу товарищей. Большое оживление вызвало только что полученное письмо моей младшей дщери Татьяны:
“Пала милый, дорогой,
Приезжай скорей домой.
Как идут твои дела
И цела ли голова?”
Особенно это послание пришлось по душе начальнику кобальтового цеха, впоследствии директору Уралникеля, Сергею Максимовичу Тепикину. И где бы в дальнейшем не сталкивала судьба, он, окая по уральски, радостно встречал меня традиционным восклицанием: “Как идут твои дела и цела ли голова!”
Со времени моей защиты прошло свыше четверти века. За это время Ученый совет ЛГИ апробировал не менее полуторы сотен докторских диссертаций. Средний возраст защищающих существенно снизился. Но, по моему впечатлению разве что десятая часть от общего числа работ представлена сорокалетними и более молодыми. И совсем немного докторских диссертаций защищалось женщинами. Оба эти обстоятельства внушают серьезное беспокойство.