Жизнь. Становление СНОПа

Само собой разумеется, что в вопросах техники и техно­логии Атрашкевич должен был полагаться на главного инжене­ра. Но в решении так называемых общих вопросов он был до­вольно оригинален, хотя порой и на грани с серьезными неприятностями.

СНОП`у для начала дали небольшое помещение на Красной улице. Арташкевич и первый главный инженер – один из зачи­нателей никелевой промышленности Урала – Александр Алексеевич Миронов довольно удачно стали комплектовать штат инженер­ных работников, который рос как на дрожжах – не по дням, а по часам. Тут я воочию узрел какая разница между нами, ву­зовскими попутчиками, коим в силу необходимости бросают ка­кие-то крохи, и своим наркоматским институтом щедро питаемым в полную меру его запросов.

Скоро на Красной улице СНОП’у стало тесно. Тогда Горком партии передал ему и еще двум учреждениям отличное здание бываете банка на канале Грибоедова 13. Дня одного СНОП’а это было бы блестящим решением, при трех же компаньонах не удовлетворяло в достаточной мере ни одного; во делать было нечего к пришлось думать о мирном сосуществовании.

Директора поделили площадь, договорились о совместной ее эксплуатации и охотно поручили Атравковичу заботы об организации охраны. А ему только это и было нужно.

В положенный день с Красной улицы на канал Грибоедова двинулись грузовики с мебелью к сотрудниками. По приказу  Михаила Осиповича охрана впускала в здание только сноповцев. Два других директора, почитая это недоразумением, тщетно разыскивало Атрашкевича, скрывшегося где-то в частном доме и оттуда незримо командовавшего парадом. Пока суть да дело СНОП оккупировал все здание.

Одураченные директора бросились в Горком. Но когда пред­ставитель Горкома прибыл на место происшествия везде стоя­ли столы и чертежные доски, а сотрудники СНОП`а инсцениро­вали трудовую деятельность. Свободного места не оказалось и, после неизбежного скандала, здание осталось за агрессо­рами. Интересно, что в период блокады мощнейшие сейфовые кладовые банка были использованы в качестве бомбоубежища для оставшихся в Ленинграде сотрудников.

После войны СНОП – к этому времени уже Гипроникодь – ока­зался на Невском 30 в доме принадлежащем некогда Энгельгарду, где, как уверяют, на балах бывал Пушкин. Но управляющий Цветместсбытом, кажется Кульчицкий, сетовал, что получил и восстанавливал это здание для своей организации и Гипроникеля, а в конечном итого оказался за бортом. Форма была, разумеется, утонченной, но результат один.

Если вы возьмете проектные записки СНОП’а тех времен по Североникелю, Норильску, а в части пиро – кобальта и по Южуралникелю, то легко можете убедиться, что все основные технологические данные заложены в них на основе исследова­ний ЛГИ. А стандартная фраза “по данным Горного института” бытует едва ли не на каждой странице. Заметьте – просто “Горного института”, без указания “Ленинградского;” всем и гак было известно какого.

Полнокровному и правильному использованию работ ЛГИ чрез­вычайно способствовало непосредственное руководящее участие в проектировании Михаила Владимировича Колко, постоянное консультативное участие Николая Пудовича к эпизодическое – остальных сотрудников надой Группы. Работы ЛГИ или между тем своим чередом, а творческая связь наших учреждений бы­ла плодотворна, крепка и казалась нерушимой.