Жизнь. Грозный указ.

В конце тридцатых годов, видимо по самому высокому пове­лению, началась борьба за дисциплину на производстве, в первую очередь, с опозданиями. Кара определялась минутами: выговор – длительное удержание четверти зарплаты – увольнение. Попытка выгородить провинившихся влекла столь суровые последствия, что на это никто не решался.

Многих, очень многих, и, как это не странно, особенно аккуратных и непогрешимых, обуял страх: они потеряли доверие даже к хорошо выверенным часам, потеряли добрый сон. Мне  известен лишь один случай, когда трудящийся преднамеренно нарушил указ. Речь идет о Логинове, решившем перебраться на Североникель. Предвидя, что я буду просить его остаться.  Алексей Борисович опоздал на тридцать одну минуту, заявив об этом отделу кадров института. Все решилось автоматически: через полчаса он был “безработным”.

Белла Семеновна жила с ребятами на даче в Мельничном ручье. Она уходила из дому в четверть седьмого и уверенно, даже о некоторым резервом, попадала на Красный Выборжец к восьми часам. Каков же был ее ужас, когда однажды поезд вместо Финляндского вокзала оказался принятым на отдален­ный запасный путь. Правда, письменная оправка дежурного по станции отвела от Беллы Семеновны карающую десницу, но ведь такими оправками запаслись далеко не вое пассажиры.

Директору Гипроникеля М.И.Атрашкевичу и, проживавшему вблизи, его главному бухгалтеру – утром подавалась институтская машина. Однажды она испортилась в пути. Пассажиры бросились бежать, но опоздали на три минуты. Первое что делал директор – объявил своему спутнику выговор в прика­зе. А ведь, ей же богу, он отнюдь не был ни трусом, ни фор­малистом.

Не могу не вспомнить о замечательных находчивости и ре­шительности, проявленных одной моей доброй знакомой – ответственном сотруднике финансового управления НКВД. По-утру она дважды спрашивала у сына который час и получала ответ – рано. Когда же сама взглянула на часы – неизбежность опоз­дания стала очевидной. Сунув ноги в валенки, накинув манто выскочила на лестницу. Одновременно открылась дверь смежной квартиры и сосед, привыкший к обаянию и элегантности соседки замер от изумления. “Что с вами?” “Опаздываю.” Бежим, внизу моя машина”. На работу поспела в последнюю минуту, а часом позднее верная Даша доставила полный комп­лект одежды. Но этим инцидент не был исчерпан. Как всегда в таких случаях, весть о чрезвычайном происшествии со скоростью цепной реакции разнеслась по наркомату и окрестностям. И имеются полные основания полагать, что порожденные им толки, шутки, остроты, будь они собраны воедино – превысили бы по объему 350 – летние комментарии к Шекспиру.